В течение последних нескольких лет представители российского руководства разных уровней говорят о постсоветском пространстве как о внешнеполитическом приоритете Москвы. Эксперты видят для этого несколько причин. Во-первых, на пространстве бывшего СССР сосредоточены жизненно важные интересы России в области экономики, обороны, безопасности. Во-вторых, сотрудничество с государствами постсоветского пространства может стать фактором, противостоящим центробежным тенденциям в самой России. Но для объединения государств нужна выработка новой интеграционной идеологии.
Ректор РГГУ, член-корреспондент РАН Ефим Пивовар говорит о России и странах постсоветского зарубежья как о некой системе:
«Почему же все-таки эта система реально имеет место? Существует общность исторического наследия. Примеров можно привести много, и разделить это историческое наследие очень часто не удается. Я только один пример приведу: мы в следующем году будем праздновать двухсотлетие Тараса Шевченко. Недавно в Киеве, в музее Тараса Шевченко, который создан в одном из особняков крупнейших украинских промышленников прошлого, был подписан между РГГУ и этим музеем договор о подготовке этого празднования, кстати, сейчас выясняется, что это будет праздноваться гораздо шире. Это и история культуры Украины, и история культуры России, и история культуры Казахстана, потому что Шевченко не только оказался там не по своей воле, но он – один из основоположников реалистической живописи Казахстана, один из первых, кто изобразил казахов, и это представлено в этом музее. Если говорить о его литературном наследии, то значительная часть его прозы вообще написана на русском языке. Разделить нам не удастся эту общность исторического наследия политического, культурного, ментального, личностного. Подавляющая часть старшего поколения, значительная часть среднего поколения имеет общий личностный опыт взаимодействия в рамках этой системы.
Второй фактор, кроме исторического наследия – это трудовые ресурсы и трудовые потоки. Фактически у нас существуют огромные, многотысячные, многомиллионные диаспоры во всех этих странах, в том числе в Российской Федерации, Украине, Белоруссии, Казахстане. Эти диаспоры взаимодействуют, сосуществуют, и в условиях интеграционного процесса они еще могут возрастать, могут видоизменяться. Еще один фактор, хотя он сейчас немножко, как шагреневая кожа, сжимается – это экономическое разделение труда. Действительно, если сейчас посмотреть на интеграционные процессы в экономике, то вложение финансовых ресурсов в экономики друг друга, разделение труда по производственным циклам гораздо меньше, чем, допустим, во многих интеграционных моделях типа Европейского союза или АСЕАН. Но все равно этот элемент есть, а главное, что есть огромное количество ресурсов, которые могут его поднять и увеличить.
Наконец, гуманитарная составляющая этой системы. Огромное количество ресурсов многие страны и культуры включают в период своего продвижения на мировой почве. Сколько делает Франция для расширения или хотя бы удержания франкофонного мира? Сколько делает Испания для расширения и укрепления иберийского пространства? Сколько сейчас Китай делает через институты Конфуция и другие программы для расширения китайского влияния? А в рамках этой системы это уже сделано. Задача – даже не столько сделать, сколько сохранить то, что есть. К сожалению, мы в этом плане не преуспеваем. Мне кажется, что даже многие люди, принимающие решения, не понимают, насколько это выгодно, когда это уже есть, и только нужно воспользоваться этим в интересах всех.
Когда мы говорим об этой системе, конечно, речь не идет о том, что она может быть использована как какая-то провокационная модель для призыва к возрождению или восстановлению того, что было до 1991 года. Наоборот, ее развитие в последние 20-30 лет показывает, что это невозможно, мало того, она развивается совершенно в другом направлении. Но эти преимущества, которые у нас есть, мы, к сожалению, не используем.
Общее гуманитарное поле крайне важно для будущих поколений, даже больше, чем для тех, кто уже им вооружен.
Огромные, титанические сдвиги произошли в этой системе – и в плане политических структур, и в плане партийного строительства, и в плане парламентаризма, и в плане взаимодействия с внешним миром на культурном поле, и интеграция в мировое политическое, экономическое, культурное пространство. Эти сдвиги крайне важны, очень интересны, и их нельзя не учитывать. Они показывают, что эта система, ее составляющие играют все более активную роль и в мировой политике, в мировой практике, учитывая геополитические изменения, которые сейчас происходят в мире, когда от небольшой, казалось бы, страны зависит очень многое в геополитическом раскладе по всему миру.
Что я имею в виду под этими интеграционными процессами? Это участие в ООН, во всех ее структурах, в которых все эти страны, вновь получившие, обретшие государственный суверенитет, участвуют. Во всех европейских структурах, от ОБСЕ до Совета Европы, связи с НАТО, с Европейским союзом. Это участие в региональных структурах или структурах, созданных по религиозному принципу – например, Организация исламского сотрудничества, или региональных организациях Черноморского бассейна, Организация прикаспийских государств, перечень можно продолжать очень долго, и все это так. И наконец, это огромное количество структур, которые возникли внутри этой системы: это и структура СНГ, и структуры, связанные с ОДКБ, допустим, и структура ЕврАзЭС, это структуры, где какая-то часть этой системы участвует, какая-то – нет, типа ГУАМ или, наоборот, ШОС, где другая часть участвует, какая-то нет, Шанхайская Организация Сотрудничества. И таких очень много.
Наконец, это интеграционный процесс внутри самой системы – казалось бы, прежде всего экономический. Казалось бы, когда в 1990-е об этом говорили, то считалось, что практически этого вообще не будет, что интеграции экономической, а уж тем более политической, каких-то элементов не будет никогда. Тем не менее они есть. Это не только Таможенный союз, который набирает обороты непросто, потому что это очень большие ограничения для каждого участника и большие обязательства. Это и зона свободной торговли – уже пять стран вошли в эту зону свободной торговли. Это и парламентское измерение, потому что говорится не только о союзном государстве Россия – Белоруссия и союзном парламенте Россия – Белоруссия, но уже и о парламентской ассамблее ЕврАзЭС, и уже речь идет о возможной парламентской ассамблее Евразийского союза в перспективе. Наконец, это первые надгосударственные экономические структуры интеграционные, как первая комиссия, которая возникла в этом году. Ну, и самое главное – это постепенное, шаг за шагом, медленное усиление позиций так называемой «мягкой силы»».
